8 Г.Ф.Доброноженко Л.С.Шабалова Раскулачивание и крестьянская ссылка в социальной памяти людей

ПОПОВ ГРИГОРИЙ ДМИТРИЕВИЧ

Дереня Мом, Куратовский (Киберский) сельсовет, Сысольский район

Кичигин Ананий Филиппович, 1865 г.р., коми, м.р. с. Кибра, Сы­сольский район, Коми АССР, м.п. с. Кибра, Сысольский район, Коми АССР, крестьянин. Арестован 08.08.1937 г. Осужден 29.08.1937 г. тройкой при УНКВД Коми АССР по ст. 58—10 УК РСФСР на 10 лет лишения свободы*.

Кичигин Ананий Васильевич, м.п. Киберский с/с, Сысольский-р-н. Отнесен к кулакам 09.10.1930 г. Признаки: кулацкое хозяй­ство; применение наемного труда; нетрудовые доходы* *.

Сообщаю, что я являюсь внуком (по моей матери Екатерине) Кичиги-на Анания Филипповича, 1865 г.р., уроженца Коми АССР, Сысольского р-на, с. Кибра (ныне Куратово), дер. Мом, которого в 1937 г., абсолютно безвинного человека, арестовали и в Чове расстреляли 31 августа 1937 г. Он реабилитирован 21 сентября 1989 г. прокуратурой Коми АССР.

... До ареста деда (его прозвище в деревне Исак Ананс) объявили кулаком. Местные власти избивали деда и бабушку, обзывали всякими вульгарными словами, издевались над ними; конфисковали дом, скот и имущество, что было в доме. Дом состоял из 2-х изб (2-комнатная зим­няя и 3-комнатная летняя). В доме также были помещения для скота (скот­ный двор), сени и дрова. Все это было под одной крышей. Около дома было 3 отдельные помещения для хранения фуража, одежды, продуктов питания, была отдельная баня. Я это хорошо знаю, потому что после смер­ти в 1 923 г. моей мамы, дочери Анания, я жил в доме деда до 1929 г. Были также конфискованы 2 лошади, 3 коровы, 10 овечек и куры.

Деда с бабушкой выгнали на улицу, и пришлось им жить в одном сара­юшке в другой деревне, любезно предоставленной одним хорошим крес­тьянином. Они оказались нищими, все время плакали, молились Богу. И я с ними тоже плакал.

Видимо, все, что было конфисковано местными властями в тот пери­од времени, вряд ли где-нибудь указано. Все это было поделено между собой. Ведь тогда же был беспредел. В 1946 г. там уже ничего не было (ни дома, ни имущества).

12 января 1996 г.

Заявление Г Д. Попова в Прокуратуру РКна возмещение сто­имости конфискованного имущества. Хранится в НА РК.

** Покаяние: Мартиролог / Сост. Г.Ф. Доброноженко, Л.С. Шабалова... Т. 6. С. 1060. 202

1£ГА Ж сообщает /'что т

го райксйо'згкома' и Киберского ся 'Сведения расслоения

1930...г...^

совета, * Ьт'несе нр^^

продажа соли^дуба^яож;^й^^

в хозяйстве- кйЧШ*А"        *&*©^

трудоспособных,'пашни~ а дёс.*,сенокосов!^1Где1г.,ло1аде#>* 2, коров      теДят    3*::имёет£я^^ Постановлением ^Киберского;'^

.э.яйствр.;...К^

порядкеяжк""*удвдн^

неУгдома:^

за культс'бор) f плуг, 'борова,!;сани,'' аъкъъ'1$Ж1^

сов;т?4;дес\^>;;Г^-'>ч   ^ <^^>^^

* В;- довуме «**S£, ннх.лправ..'.

тельвых1"пра»чШ':1931 ^^^Щч^&е^

\Шчъткп-Ы^ '*> :* -г''

'^Кичигин Дмйт рий Анань'евич^,^'19ф6ч :т:*р'ш^ {неч^'ткая в ай# с £3 # * *' \.:.Кй.чиги.на Мария ;'Ствпано

••' ';Кичи;тина-;Шрфа^$ндрее^ -if•    •

••• Других"- сведений '-о-*"гр^скула^ив%ши!<'и: •-^^^Htckui^^''й^зпщ»^^» семьУ'Кичигиньт^ " ;: - '

. '; Оснрв'а.ник: ф.:.Dnvlllfe3.* кшТЬЬ^}^^^:к^л1^:М;

■    .....*.....,:    Д?Д4. л......во;?^^Г'^ ~* "-.^^^^''^Л:" •

Директор4ЦГА РК. 3aaf столом справок

\T*y(j>, Й'актиР^нЬва;

203

ПУНЕГОВА (КУРАТОВА) МАРИЯ ВАСИЛЬЕВНА

Село Заречье, Сысольский район

Родителей моих звали Василий Егорович и Анастасия Никоноровна Курзговы. Всего у них было десять детей, да двое умерли: Наталья и Анна, Матрена и Анна были двойняшками, еще были Марфа, Василий, Анна и я (родилась в 1916 г.).

Дом и хозяйство у нас были большими. В доме было три комнаты, только на одной стене было семь окон. Этот дом, который назывался зимним, у нас отобрали и отдали бедным. Нам оставили летний. Было у нас десять коров, две лошади. Семья была большая, поэтому всю рабо­ту выполняли сами. Раскулачивать нас пришли трое солдат. Стали назы­вать нас кулаками, требовать наше богатство, а отец им сказал: «Вот наше богатство», — и показал на печь, на которой мы, семеро детей, лежали. Забрали у нас коров и лошадей, сколько — не помню. Как раз тогда мы закололи свинью, ее туша висела в амбаре, так ее тоже забрали. Холста много взяли. Еще семь пар чулок. Уполномоченного, которого звали Иван Ильич, попросили одну пару на себя надеть, чтобы потом нам вернуть. Так надеть-то он надел, а вернуть — не вернул. Мы считались не кулака­ми, а зажиточными.

Плохо пришлось моей сестре. Звали ее Марфида и замужем она была за Костроминым Александром Николаевичем. Жили они отдельно. У них было два дома, оба дома строили сами, никто не помогал. Троих детей имели. Они считались кулаками. Раскулачивать их приходили несколько раз. А как-то приехали на машине. Прямо в нижнем белье всю их семью выгнали из дома. Свекровь моей сестры добровольно идти отказалась, так ее привязали к машине сзади, да волоком так и потащили. Сестру с мужем довезли до сельсовета, мужа заперли, а Марфу отпустили. Пони­мала сестра, что добром все это не закончится, она ночью сделала под­коп в сельсовет, мужа вытащила оттуда, и они убежали. Сосед их одеж­дой выручил. Потом пришло известие из Свердловска. В Свердловске жили брат с сестрой. Они туда уехали на заработки во время голода. Там и прижились. Дети пока у нас оставались.

Дом их разобрали и тоже бедным отдали. Наши дома до сих пор еще стоят. Вещи хорошие, которые в доме у сестры были, забрали власти, а вещи похуже мы потом видели на тех, кто тогда плохо жил.

Как-то ночью зимой, чтоб никто не видел, отец на санях меня вместе с детьми моей сестры отправил в Лель, что в Прилузском районе. Там се­стра забрала своих детей. Самой опасно было показываться дома. Алек­

2U4

сандр Николаевич в возрасте 82 лет вернулся в Коми, в Сыктывкар, там и умер. Детей их тоже в живых уже нет. А вот ни фотографий, ни каких-либо документов нет.

Из фонда воспоминаний и писем научно-исследовательской лаборатории «История крестьянства Европейского Севера в 20—30-е годы XX века». Документ представлен студент­кой факультета психологии и социальной работы Е.А. Кура-товой.

СТАРЦЕВ ВАСИЛИЙ ЯКОВЛЕВИЧ

Деревня Шорйыв, Кунибский сельсовет, Сысольский район

Родился я 17 апреля 1928 г. Родителей моих звали Старцев Яков Ива­нович (1904 г.р.) и Юркина Екатерина Александровна (1900 г.р.). Кроме меня в семье еще были брат и две сестры.

Дом у нас был в деревне Шорйыв. Хозяйство было большое: имелись коровы, лошади и мелкий скот. Мы в своем хозяйстве все делали сами. Сами сеяли рожь и пшеницу. Зерно в муку перемалывали деревянными жерновами, мельницы-то уж были позже. Отец сам плотничал-столярни­чал, сам изготавливал шкафы и сани. В некоторых в хозяйствах1 были ткацкие станки, на которых ткали дора (по-коми). Из этого материала шили рубахи и делали портянки. Мы хоть и небедно жили, но все, что произво­дили, то и сами потребляли — семья ведь большая была.

На работу мы никого не нанимали, хотя иногда были кусочники, их еще странниками называли. Они работали немного, надолго никто не за­держивался, на кусок хлеба себе зарабатывали и шли дальше. Так как своих родных много было, то со стороны редко кого на помощь звали.

Зажиточных в деревне было немало. Когда раскулачивание началось, сначала ходили, переписывали: сколько детей и само хозяйство. Были, помню, случаи, когда сельчане завидовали, но все-таки не вредили.

Мой отец имел образование 4 класса и считался грамотным. Он был одним из организаторов машинного товарищества, но что-то ему там не понравилось, и он работу прекратил. Может, если бы не бросил, то и не раскулачили бы нас.

Раскулачивать приходили днем. Помню, как плакали мать и бабушка. А отец говорил, что сам вынесет все, что нужно. Забрали всю скотину и мебель. Раздавали бедным, потом мы даже кое-что у них покупали.

После раскулачивания отца, как зажиточного, принудительно отпра­вили на сплавные работы в поселок Максаковка, где он работал год или полтора. Один раз ночью тайком отец приходил домой. Мать в то время

Так в тексте.

205

еще была жива, работала на трудодни в колхозе. Когда отец вернулся, стал работать столяром-плотником. Хорошим работником был. В магази­не продавцом работал, а потом на складах на пристани работал. Позже отца поставили председателем колхоза, так он всех нас сгонял работать, чтобы другие с нас пример брали, даже мать работать в колхозе застав­лял. Так и жили.

Потом началась война. Старший брат учился в фельдшерско-акушер­ском училище, ушел на фронт в начале 1942 г., вернулся раненый. Сест­ра Лидия работала на льнозаводе в Кунибе.

Проработал я 52 года начиная с маленького возраста. Поднимут на лошадь и едешь, управляешь. Помню, когда старше был, бабушка на трак­тор не пускала, боялась, что будет тяжело, но есть же надо было. С 1943 г. 7 лет я работал трактористом в Межадоре, потом через колхоз отправи­ли в школу механизаторов в Сыктывкар. Марка трактора, на котором я работал, — ЧТЗ (колесный).

Отца мобилизовали на фронт в 1942 г. Отец пошел на войну, можно сказать, с радостью. Сказал, чтобы его не жалели, потому что там ему будет легче. До 1943 г. связь с ним была. Погиб отец под Ленинградом.

Жили мы с бабушкой по отцовской линии Страцевой Марией Иванов­ной, около нее и выросли. В войну и после жили очень тяжело. Лет пять ели перетертую зеленую траву. Толкли в деревянной бадье и перемеши­вали для клейкости с небольшим количеством муки. Траву выбирали — вкусная или нет. Картошку сажали, но было ее очень мало. Так и жили на траве, на картошке да на капусте. Да и под картошку выделяли опреде­ленную площадь, больше которой занимать было нельзя.

В армии служил, женился, отстроились, а отцовского дома уже не было. Вот так и жили, всю жизнь работали. Имею звание «Заслуженный работ­ник сельского хозяйства Коми АССР».

А вот с родней нашей обошлись покруче, чем с нами. У бабушки моей родная сестра была. Жили они по соседству. Хозяина звали Пешкин Ми­хаил Алексеевич. Их семью раскулачили, а их самих арестовали и отпра­вили в Сыктывкар года на два. Тоже как-то ночью приходили, ночью же и ушли обратно. Дети у них уже взрослые были, так чтобы их не забрали, они в Сибирь тайком уехали. Младшая, Зина, 1927 г. рождения, осталась у нас. После их отъезда все забрали, даже хороший большой дом разоб­рали и увезли. Когда хозяева вернулись, им пришлось жить в недостро­енном доме в одной комнате. А из Сибири как-то приезжали и с собой в Кемеровскую область забрали сестру Анну, потому что жили там они луч­ше, чем мы здесь, может, потому что там был хлеб.

Из фонда воспоминаний и писем научно-исследовательской ла­боратории «История крестьянства Европейского Севера в 20—30-е годы XX века». Документ представлен студенткой факультета психологии и социальной работы Е.А. Куратовой.

206

ТЫРБЫЛЕВА (СТАРЦЕВА) КАПИТОЛИНА ВАСИЛЬЕВНА

Деревня Шорйыл, Кунибский сельсовет Сысольский район

Старцев Василий Петрович, 1896 г.р., коми, м.р. с. Шорйыл, Кунибского с/с, Сысольский район, Коми АССР, м.п. с. Шорйыл, Кунибского с/с, Сысольский район, Коми АССР, сторож приста­ни. Арестован 05.08.1937 г. Осужден 27. 08.1937 г. тройкой при УНКВД Коми АССР по ст. 58—10 УК РСФСР к высшей мере наказания*.

Я родилась 9 июня 1935 г. в деревне Шорйыл. Сама я плохо помню то время, но сестра писала письмо, в котором все подробно описала, толь­ко вот письмо то не сохранилось.

Родителей моих звали Старцева Матрена Степановна (1910 г.р.) и Старцев Василий Петрович (1896 г.р.). Нас было пятеро детей: Нина (1922 г.р.), Лида (1925 г.р.), Валентина (1928 г.р.), Володя (1931 г.р.) и я, Капито-лина (1935 пр.).

Мы жили богато, хорошо. Был у нас летне-зимний дом с большим са­раем. Из скота имелись лошадь, жеребенок, две коровы, нетель, поросе­нок. Чтобы заплатить сельхозналог, отцу приходилось в зимнее, более свободное от работы время, ездить на заработки в Сибирь. Там он зани­мался шитьем.

В колхоз отец не вступил, хотел жить единоличным хозяйством, вот отца и назвали «врагом народа». Забрали его ночью. Сестра рассказы­вала, что несколько мужиков зашли через сеновал, чтобы их не видели, и увели отца. Потом забрали все, что было можно: скот, весь запас хлеба, вещи, даже железную трубу с печки. А куда все это дели — не знаю. При­ходили свои же местные власти.

Суд над отцом был в Визинге. Моя мать узнала, что машина с заклю­ченными должна проезжать по центральной дороге, которая проходили через Пустошь. Вместе с моим братом пошла ее ждать на дороге. Маши­на проехала не останавливаясь. Это был открытый грузовик, и мой брат заметил там отца. Видимо, и отец заметил своих родных — он им кинул свою кепку. С тех пор о нем мы ничего не знали.

Мама была неграмотной, не знала, к кому нужно обратиться за сове­том. К тому же после ареста отца сельчане нас стали недолюбливать. Даже отказали в работе в колхозе. А ведь нужно было как-то жить. Коро­вы не было — не было и молока, хлеб забрали. Приходилось питаться травой. После смены руководства в колхозе работать все-таки разреши­ли. И мы работали даже больше и лучше, чем другие, работали от души. В те годы нужно было сдавать госпоставку: 200 кг картофеля, шерсть, молоко, 30 кг мяса. Было даже так, что, если у кого-то в хозяйстве мяса

не было, им приходилось его покупать, чтобы потом сдать государству. Еще платили хозяйственный налог. Дети постарше ездили на лесозаго­товку, на сплав, с этих заработков и платили. ... Бывало, мать принесет мешком несколько буханок, спрячет в погреб, но не давала, вдоволь на­есться нельзя было. Я самая маленькая была и, когда оставалась одна дома, тайком забиралась туда и ела. Потом уже жить стало немного лег­че. Да и деньги кое-какие появились.

Когда детьми были, работали в колхозе практически бесплатно — на трудодни детям платили очень мало — немного муки, несколько кило­граммов сена. А работы всегда хватало: летом на силосовании и на сено­косе от зари до зари, снопы собирали с поля, при обмолоте носили к машинам, а зимой собирали для колхоза золу, куриный помет, навоз.

Мама работала скотницей. Хотя отношение к нам уже и было хоро­шим, но когда ходили за лошадью в колхоз, то упреки были, что наша лошадь в колхоз не попала.

Около льнозавода находился хлебный магазин. Хлеб уже был не по карточкам. Я в то время в школе училась. Хлеб сырой был, как кирпич, по 500 г буханка. За хлебом стояли с вечера. Но те, кто был посильней да понаглей, с утра приходили и без очереди брали. Мы частенько без хлеба из-за этого оставались. Даже стоящих в очереди начинали мелом поме­чать, чтобы по справедливости было. И вот после такой ночи нужно было еще в школу идти, которая находилась в соседнем селе Межадоре. Трас­сы не было, ходили через мост деревянный, который потом сожгли.

За все это время мы ничего не слышали об отце, ничего не знали о его судьбе. Только после того, как я пошла к нотариусу, через архив получила документы, в которых и было сказано, что отца почти сразу же после аре­ста расстреляли.

Из фонда воспоминаний и писем научно-исследовательской лаборатории «История крестьянства Европейского Севера в 20—30-е годы XX века». Со слов К.В. Тырбылевой воспоми­нания записала студентка факультета психологии и соци­альной работы Е.А. Куратова.

208

СЫКТЫВДИНСКИЙ РАЙОН

СЕМУКОВА (РОГОВА) НИНА ВАСИЛЬЕВНА

Село Ипатово, Сыктывдинский район

Я, Семукова Нина Васильевна, на старости лет хочу знать причину, по которой моя мать, Рогова Агния Егоровна, вместе с тремя несовершен­нолетними детьми была изгнана из своего дома. Почему наш дом, все надворные постройки (баня, амбар, ледник), приусадебный участок и др. было безвозвратно отобраны? Почему мама была насильно загнана на лесоповал, где потеряла все свое здоровье и в 1947 г. умерла? А мы, дети: брат — Рогов Изосим Васильевич, сестра — Рогова Вера Василь­евна и я — Рогова Нина Васильевна, были разорены, раскиданы по све­ту? Почему? В чем моя мама провинилась тогда?

Родилась я 13 мая 1936 г. в д. Ипатово Сыктывдинского района Коми АССР. Отца, Рогова Василия Павловича, почти не помню, он умер или его отравили, когда мне было, видимо, 2—3 года. Моя мама, Рогова Агния Егорьевна, была портнихой, она всех обшивала в деревне. Говорят, у нее были золотые руки и две швейные ручные машины. Жили мы не в самом Ипатове, а за ручьем, как на хуторе. (Когда идешь из Прокопьевки — из Проньдора в Ипатово, надо, не переходя мост, свернуть налево, вдоль ручья, это воспоминания моего далекого детства).

Мама в колхоз, думаю, не вступала. В годы коллективизации, очевид­но, над нами черной тенью нависло слово «единоличники». Это слово в моем детском воображении казалось черным, тяжелым и давящим, уби­вающим. Оно поставило маму в положение изгоя на своей земле. С нами было покончено: дом и все остальное отобрали, нас выгнали, нельзя было посадить и куста картошки. Слово «единоличница» давило черной тенью и подозрением. Маму—на лесоповал, нас, детей — по свету.

Всю жизнь я работала, боролась за выживание. Вырастила сына и дочь, тридцать три года отработала в школе, обучая чужих детей.

Сейчас на маленькой пенсии, скоро, может быть, идти в мир иной, а я не знаю своих корней. Кто в этом виноват теперь? Хочу знать правду. Что инкриминировали маме? Хочу добиться ее официального оправдания. Не хочу, чтобы в моей памяти она осталась изгоем или «единоличницей». Она была прекрасным мастером портняжного дела.

Пожалуйста, вышлите мне архивную справку.

Заранее благодарна.

16 мая 1994 г.

Запрос Н.В. Семуковой на архивную справку находится в НА РК

209

ПОПОВА (ОВЕРИНА) МАРИЯ МИХАЙЛОВНА

Село Шошка, Сыктывдинский район

Оверин Михаил Александрович, 1857 (1859) г.р., м.п. Шошкинс-кий с/с, Сыктывдинский р-н. Отнесен к кулакам: 29.07.1930 г., 12.01.1931 г. Признаки: применение наемного труда на дегтеку-ренном заводе; незаконное занятие торговлей*.

Хочется восстановить доброе имя нашего дедушкина, гр-на села Шош-ки Сыктывдинского района Оверина Михаила Александровича. Он был раскулачен в годы коллективизации и выселен из собственного дома уже в преклонном возрасте. Дедушку раскулачили потому, что очень любил землю и скотину.

У дедушки забрали весь хозинвентарь до клюк и ухватов. Дом был очень старый, стены и потолки были бревенчатые, не отесаны, окна ма­ленькие, для нормального жилья он уже не годился, поэтому колхоз пре­вратил этот дом в колхозную конюшню.

Пришлось деду скитаться где попало, и умер в бане, потому что не­где было жить. Дочка и сын не могли приютить «кулака». Они были се­мейные и боялись, что и их раскулачат.

Совхоз «Сыктывкарский» до сих пор пользуется пашней дедушки — «Сандро пашня». Когда он обрабатывал эту пашню, и мы, дети, участво­вали в этом— собирали камни.

Из-за того, что дед был раскулачен, мы все, внуки и внучки, очень пострадали. Старшего брата в малолетнем возрасте стали принудитель­но отправлять на лесозаготовку и на сплав. Он рассказывал, как местное начальство — председатель с/совета и секретарь партячейки — сняли с его ног сапоги и дали рваные сапоги и заставляли землю есть. Меня пос­ле четвертого класса никуда не принимали учиться.

Хотелось бы узнать, где можно найти опись или какой-нибудь доку­мент, что было забрано у нашего дедушки.

20 ноября 1994 г.

Заявление М.М. Поповой Гпаве администрации Сыктывдинс­кого района. Хранится в НА РК.

ПЕТРУНЕВ ИВАН ДМИТРИЕВИЧ

Деревня Парчег, Зеленецкий сельсовет, Сыктывдинский район

Петрунев Дмитрий Прокопьевич, 1883 г.р., м.п. Зеленецкий с/с, Сыктывдинский р-н. Отнесен к кулакам 15.03.1930 г., в 1932 г. Признаки: применение наемного труда; владелец мельницы. С/ с: жена — Анна Панфиловна, 1881 г.р.; сын — Павел Дмитрие­вич, 1916 пр.; сын — Егор Дмитриевич, 1918 пр.; дочь — Гла­фира Дмитриевна, 1922 пр.; сын — Александр Дмитриевич, 1926 пр.; сын — Иван Дмитриевич, 1928 пр.*

Мои родители, Петрунев Дмитрий Прокопьевич и Петрунева Анна Пан­филовна, уроженцы с. Зеленец, д. Парчег Сыктывдинского р-на Респуб­лики Коми, в период коллективизации были раскулачены. Об этом свиде­тельствует справка МВД Республики Коми от 14 сентября 1996 г. № 3/ 3229/11 о реабилитации Патрушева Д.П. и Патрушевой А.П. на основа­нии п. «в» ст.З Закона РФ от 18 октября 1991 г. «О реабилитации жертв политических репрессий».

ЦГА Коми АССР письмом от 22.06.92 г. № 2415—11 также подтверж­дает косвенными фактами раскулачивание в 30-е гг. Петрунева Д.П. и Петруневой А.П.

На сегодняшний день из членов семьи Петруневых остались Георгий (Егор) Дмитриевич, Глафира Дмитриевна и Иван Дмитриевич. Они явля­ются свидетелями ограбления семьи Петруневых. Уполномоченные кем-то унесли все, что было нажито за долгие труды, унесли до последней тряпки и кочерги. Через некоторое время нас выселили из дома. Отца, Петрунева Д.П., посадили в тюрьму, мать и старших братьев направили на принудительные работы. Это я пишу для того, чтобы вы представили и поняли, как все это было.

В представленной Вами архивной справке сплошные белые пятна. Семью раскулачили, имущество забрали, увели лошадь, коров, другую живность, забрали дом, увезли зерно и т.д. и т.п. Это же уносили не бан­диты, а советская власть. Значит, должны быть документы: постановле­ния обкома, райкома партии, райисполкома, сельсовета и т.д., акты и описи об изъятии.

Я прошу руководство ЦГА назначить квалифицированного добросо­вестного специалиста для исследования дела и дать нам справку, осно­ванную на подлинных документах. Нужно восстановить правду, а возмож­но, и вернуть часть стоимости конфискованного имущества.

27 марта 1998 г.

Из заявления И.Д. Петрунева в НА РК на архивную справку

..... ....... /.^    АРХИВНАЯ СПРАВКА ..        ., :.............

.....Петруневу И• • Д•

+гг\' ' ■■-г*-^ —       ^<   ■ хзмая 1998 Гж дазев - 8/П

НА РК .. сообщает, V что в докуке нт ах а рхи в ног о фонда Сыктывк а р-скогЪ райисполкома, в протоколе заседания избирательной комис­сии при Зеленецком се льсовете от 15 марта 1930 г ъ име юте я све­дения что Петрунев .Дмитрий Прокопьевич был лишён избиратель­ных прав как кулак по признакам! использование наемного труда в хозяйстве и имевт мельницу - по ст. 14, пункт <сб»9 по ст• 15, пункт «6»i Его жена, Петрунева Анна Панфиловна, лишена избира­тельных.' прав по ст • 15 пункт «п» как же на кулака ..

В документах этого же фонда, в списках кулаков и зажиточных за 2932 г., значится семья Петруневых в составе:

гПетрунёв Дмитрий Прокопьевич - зажиточный, 1883 г.р., кузнец в 33 кв.1 ,

. Петрунева Анна Панфиловна- жена, I88T г.р., домохозяйка. Петрунев Павел Дмитриевич - сын, 1916 г. р. у дома• ^^y^*^-Петрунев Егор Дмитриевич - сын, 1918 г.р., дома. Пе т руне ва Глафира Дмитриевич:- дочь,1922 г.р.у дома. ; Петрунев;Александр Дмитриевич. - сын, 1926 г., дома.

Петрунев Иван Дмитриевич - сын, 1928 г.р., дома.   ^~~т;т":7 В хозяйстве имелось:  сенокосных угодий - 7,  пашни- 1,33 (единица измерения не указана), лошадей - Г, коров ~ 2, телят -I, овец - I.

В документах архивного фонда Коми областной:избирательной комиссии по лишению прав, в материалах по хозяйству Петрунева Д.П• от 16 января 1932 г• й в протоколе заседания комиссии при Коми облисполкоме по рассмотрению жалоб хозяйств, отнесенных к группе эажиточных, от 21,января 1932 г. и м е ют с я с в едения, что Петрунев Д.П. имеет 7 едоков, из них трудоспособных - 2, дом с при стройками,. паш ня— 1,24, с енокос - 5,00 га, I лошадь, 2 коровы, I телка, 3 овцы. В 1929-1930 гг. был обложен индивиду­альным : сельхоэ налогом, в I930 г • г'был зачислен в группу кулаков, но затем был переведен в группу середняков, имеет 1/3 пая водя­ной мельницы,кузницуу доходы от мельницы, излишки сельхозпро­дукции, к мероприятиям соввласти относится отрицательно, не выполняет твердые задания по лесо за г отов кам и маслозаготовкам, за что был оштрафован на 300 рублей.

В документах этого же фонда, в протоколе заседания комиссии при.,крайисполкоме по рассмотрению жалоб от 10 мая 1932 г. име­ются сведения, что в ходатайстве Петрунева Дмитрия Прокопьеви­

1 Так в тексте.

212

ча и Анны (так в документе) о снятии твердых заданий по эатотов-кам было отказано. В протоколе указаны сведения, по.хозяйству Пе т руне в а- Д• П о в' сё мь и    7 т е л^ #щ з >шихйтруд о свое о б ных ..-

2, лошадей - I, коров - 2, пашниг-\1,24, сенокос - 5,. размер БСХЕ - 65-3 (так в документе)»      '        ^- % 4     /

В документах этого.же, фонда,! в протоколе, заседания, комиссии по рассмотрению жалоб 16 октября 1932 г., имеется сведения, что хозяйство Петрунева Дмитрия было оставлено в группе зажиточных по признакам: применение наемного труда во время полевых работ и ремонте мельницы, доходы от мельницы. В хозяйстве >имеется 7 че л о век, и а них: т рудос пос о б ных 2, сенокоса ,~, 7 га,;, пашни v - I, 2 га, I лошадь, I корова (до отнесения в группу зажиточных - 3 коровы).

Других сведений о .раскулачивании, и конфискации имущества семьи Петрунева Дмитрия Прокопьевича в не полностью сохранив­шихся :;документах^архива^ве"

Основание:  Ф. Р - 91. Оп.1. Д. 6. Л. 29, 30; Д. 208. Л. 9.

Ф.. Р - 874. Оп.1. Д. 38. Л. 40} Д. 24. Л. 26 об.; Д. 43.' Л. 12; Д. 40. Л. 126 об.

Директор ЦГА РК._ ,     '     Т.И. Лактионова,,

Зав. столом справок Н.В.Кокуль

ШАРЫГИН ПЕТР ПЕТРОВИЧ

Деревня Сотчем, Палевицкий сельсовет, Сыктывдинский рай­он

Шарыгин Иван Петрович, 1901 г. р., уроженец с. Палевицы. Призван 29.06.1941 г., сержант, ком.пулем.расчета, служил в 1022 СП, 269 СД. Погиб в бою 14.01.1945 г. Захоронен в Польше, Белостокское воев*.

Очень прошу Вас выслать мне справку о том, что мои родители раску­лачены примерно в 1935—37 гг. в Коми АССР, Сыктывдинский р-н, с. Па-левица, д. Сотчем.

Мой отец — Шарыгин Петр Николаевич, год рождения примерно 1880.

Мать — Шарыгина Матрена Сидорьяновна1, 1895 г.р.

* Книга памяти Республики Коми / Сост. В.М. Котельников, A.M. Калимова. Сыктывкар, 1994. Т. 2. С. 333.

213

Причина раскулачивания — не хотел вступать в колхоз. Отец считал власть неустойчивой.

В колхоз увели 2 коровы, 1 коня, 6 овец, весь хозяйственный инвен­тарь. Дом был не достроен, можно было жить в одной комнате-зимовке. Стропила были срублены на земле, их увезли в колхоз, в правление, на дрова, а дом оставили без стропил, а значит, и без крыши. Вещи продали на торгах, осталась одежда, что была на себе. Одним словом, ограбили до ниточки.

Отца посадили в тюрьму в 1936 г., в тюрьме отца замучили, и он там умер 2 апреля 1937 г.

Мою мать тоже хотели посадить в тюрьму, она пряталась, а потом убежала ночью в Сыктывкарский лесозавод к своим знакомым. Я родил­ся девятым 2 мая 1937 г. Остальные дети старше меня, и мама оставила меня чужим людям (соседям) на содержание.

В настоящее время остались самые младшие — трое. Четверо вое­вали в 1941—45 гг., двое погибли, двое вернулись.

Эти сведения я получил от матери, которая умерла 7 февраля 1984 г.

13 марта 1996 г.

Заявление ПЛ. Шарыгина в НА РКна архивную справку. r^f:;V;'V'   fАМИВЕАЯ СПРАВКА

* *  - '       о ^    - Л ? ;       '  ^    " Шарыгин П. П.

,Л / 1 \      ,\ 1 6 сентября: 1996 г. И 1697 - 5/Ш

;>ЦГА РК сообщает, что/в документах архива сведений о раскула­чивании и конфискации имущества семьи Шарыгина Петра Николае­вича ,не ^обнаружено.

Директор ЦГА РК. 4 Зав. столом, справок

Т.И. Лактионова Н.В. Кокуль

КАЗАКОВА (СЕНЬКИНА) МАРИЯ АНДРЕЕВНА

Село Выльгорт, Сыктывдинский район

Сенькин Андрей Федорович, 1888 г.р., м.п. с. Выльгорт, Сыктыв­динский р-н. Отнесен к кулакам в апреле 1933 г. Признаки: кон­трагент. С/с: мать — Надежда Трофимовна, 1850 г.р.; жена — Матрена Васильевна, 1889 г.р.; дочь — Ольга Андреевна, 1914 пр.; дочь — Вера Андреевна, 1917 г.р.; дочь — Мария Ан-

214

пп^на 1924 го • дочь - Надежда Андреевна, 1924 г.р.; дочь дреевна, 1У^4 г.р., ди^о     г? ___ Анна Андреевна,

— Елизавета Андреевна, 1925 г.р., дочь    Анна м мн

1927 г.р.*

Сенькин Андрей Федорович родился в коми семье в сентябре 1888 г. в селе Выльгорт. Был неграмотным, с детства помогал отцу. Они с отцом построили добротный дом из бруса, куда в скором времени, женившись,

привел молодую хозяйку.

Матрена Васильевна Сенькина (1889 г.р.), тоже коренная коми из с. Выльгорт, верующая, неграмотная. Было у них шестеро детей, все девоч­ки — Вера, Оля, Мария, Надежда, Лиза, Анна. Дружная, трудолюбивая семья занималась хозяйством: содержали большой огород, скотину (ло­шадь и корову), была телега. По тем временам достаточно крепкое и бо­гатое хозяйство. Так как мужчин больше в роду не было, основные мужс­кие заботы по обеспечению семьи легли на плечи Андрея Федоровича. Занимался столярными работами, мастерил для себя и на продажу ко­моды, столы, скамейки и всякую домашнюю утварь. Слыл по району зо­лотых рук мастером.

А в 1928 г. семью раскулачили1, конфисковали весь скот, мебель, по­суду, умывальник и всякую домашнюю утварь. Дом оставили, не высели­ли.

В 1930-е гг. шла продразверстка; надо было платить или деньги, или натуральный оброк в виде молока, мяса, яиц, хлеба, овса, ржи, овощей и т.д. Но не было ни того, ни другого. Семью надо было кормить чем-то, и отец на перекладных лошадях, пароходом ездил в Архангельск, в Киров за товаром и занимался мелкой продажей товаров. В эти годы его арес­товывали три раза за неуплату налогов. После небольших злоключений Андрея Федоровича отпускали.

Чтобы получить паспорт 11 мая 1936 г. отец поступил рабочим на Нювчимский завод. На заводе Сенькин Андрей Федорович был ударни­ком труда, выдвигался на Доску почета. Паспорт выдан 28 ноября 1936 г.

В августе 1937 г, когда шли массовые аресты, за Андреем Федорови­чем снова пришли. При аресте последние слова своей семье были: «Меня не будут долго держать, это недоразумение, подержат и выпустят». Его посадили в тюрьму в Усть-Сысольске. Известий долго не было. Мария, средняя дочь Андрея Федоровича, в 50-е гг. составила с помощью гра­мотного, умного односельчанина прошение в Архангельск. Ответа не было. Из неофициальных источников семье сообщили, что Сенькин Андрей Федорович скончался от порока сердца в 1942 г. Это была ложь.

* Покаяние: Мартиролог / Сост. Г.Ф. Доброноженко, Л.С. Шабалова... Т. 6. С. 1109.

1 Дата раскулачивания указана ошибочно. Не ранее конца 1929 г. В 1928 г. могла быть проведена частичная конфискация имущества в счет уплаты налогов.

215

Матрена Васильевна Сенькина осталась в 49 лет одна с пятью деть­ми.

Старшие пошли на заработки, дочь Мария с 12 лет ушла в семью ня­нечкой.

Мать смогла завести и содержать козу. Брат родной Андрея Федоро­вича поддерживал в трудные минуты морально и материально сколько мог. Также с Матреной Васильевной осталась жить больная мать мужа. В это голодное, трудное время она смогла поднять и вырастить одна пяте­рых детей, никто из них не умер. Последние годы Матрена трудилась в колхозе, прожила почти 90 лет. На протяжении всей жизни она так и не узнала о судьбе своего мужа.

Благодаря настойчивости, упорству дочери Марии Андреевны стали известны официальные данные ареста ее отца. Официально Андрей Федорович осужден 10 сентября 1937 г. тройкой УНКВД Коми АССР по ст. 58—10 ч. 1 УК РСФСР КВМН и приговорен к расстрелу. Расстрелян 12 сентября 1937 г. во дворе тюрьмы или между Верхним и Нижним Новом. Точное место захоронения неизвестно до сих пор.

Реабилитирован 31 мая 1957 г. Президиумом Верховного суда Коми АССР. Его несовершеннолетние дети, оставшиеся без попечения отца, признаны подвергшимися политическим репрессиям и также реабилити­рованы.

Из фонда воспоминаний и писем научно-исследовательской лаборатории «История крестьянства Европейского Севера в 20—30-е годы XX века».

ОПЛЕСНИНА ИРАИДА ИВАНОВНА

Село Выльгорт, Сыктывдинский район

Чеусов Федор Андреевич, 1872 г.р., м.п. Выльгортский с/с, Сык­тывдинский р-н. Отнесен к кулакам 13.03.1933 г., в мае 1933 г. Признаки: служитель культа (церковный староста); нетрудовые доходы; применение наемного труда. С/с: жена — Мария, 1880 г.р.; сын — Алексей Федорович, 1904 г.р.; сын — Иван Федорович, 1909 пр.; сын — Михаил Федорович, 1916 г.р.; сно­ха— Агния, 1904 г.р.; сноха — Мария, 1910 г.р.; внучка — Алек­сандра Алексеевна, 1931 г.р.; внучка — Ириада Ивановна, 1933 г.р.*

Прошу рассмотреть мою просьбу о реабилитации деда Чеусова Фе­дора Андреевич (год рождения точно не знаю, где-то 1877—1880). Про­живал в с. Выльгорт, на праве личной собственности в дер. Вичкодор имел

* Покаяние: Мартиролог / Сост. Г.Ф. Доброноженко, Л.С. Шабалова... Т. 6. С. 1126.

216

свой дом. Служил в Выльгортской церкви старостой. По словам моей матери, примерно в 1934—35 гг. был раскулачен. Отбывал наказание в Верхнем Чове, откуда домой уже не возвратился, там умер.

Дом сразу же был отобран, дети были вынуждены скитаться (к тому времени матери тоже уже не было в живых). Убедительно прошу выслать мне справку о реабилитации моего дедушки Чеусова Федора Андрееви­ча.

16 апреля 1997 г.

Заявление И. И. Оплесниной в МВД РК о реабилитации. Хранится в НА РК.

АРХИВНАЯ СПРАВКА

Оплесниной И.И. 15 июля 1997 г. Ш 432 - 7/4

. ЦГА Республики Коми сообщает, что в документах архивного фонда Сыктывдинекого райисполкома имеются сведения, что реше­нием Сыктывдинекой районной комиссии по рассмотрению жалоб от 3 мая 1932 г. хозяйство Чеусова Федора Андреевича оставлено в группе зажиточных'по причинам: хозяйство крепкое, применял на­емный труд, в семье 5 едоков, из них 2 трудоспособных, корова -I, лошадь - I, сенокос - 2,13 га, пашни - 2,6 га.

В документах архивного фонда Коми областной комиссии по ли­шению избирательных прав имеются сведения, что решением Прези­диума Вильгортского сельсовета от 13 марта 1933 г. хозяйство Чеусова Ф.А. отнесено к кулацкой группе по признакам: «до 1929 года имел 2 лошади, 3 коровы, дом из 4-х комнат, применял наем­ный труд, имел нетрудовые доходы, не выполняет госэадания».

В документах архивного фонда Вильгортского сельсовета име­ется опись имущества Чеусова Федора Андреевича на 5 апреля 1933 г. за неуплату сельхозналога.

Других сведений о раскулачивании и конфискации имущества семьи Чеусова Ф.А. в документах архива не обнаружено.

Основание:  Ф. Р - 91. Оп.1. Д. 194. Л. 22.

Ф. Р - 99. Оп.1. Д. 8. Л.ЗП, 313-316. Ф. Р - 874. On. I. Д. 42. Л. 9-9об.

Т.И. Лактионова Л.В. Казакова

Директор ЦГА РК. Зав. столом справок

217

N

о

к ft

ей £

S «

1 s

ь я-

Д

«б H д

Q>     О

0)   s

ft л

ft ^

& «

CD   £

d> ft

е» к

к

«б <«

«d ft

д о

S к ф

д

о д

2 о

я о

«а о)

to з«

« w

* и:

о ф

и to о

ф ft

1 И

to

о

о а:

я

о ft

И

(3

о

5

Я

>|5

5

218

219

ОСИПОВ ВЕНИАМИН ВАСИЛЬЕВИЧ

Деревня Прокопьевка, Прокопьевский сельсовет, Сыктывдинс­кий район

Я родился в д. Прокопьевка Прокопьевского сельсовета Сыктывдинс-кого района. Дом принадлежал моему отцу, Осипову Василию Александ­ровичу, и матери, Осиновой Ирине Гавриловне. Детей было трое: сестра (1915 г.р.), я и брат (1921 г.р.).

Хочу немного описать, что у нас было и какие мы были кулаки. Отец мой был очень трудолюбивый и все расширял земельные участки. У нас был большой хороший дом и дворовые постройки, баня, амбар, овин и

т.д., 1 лошадь, 1 коро-■/■■■■ ва^ теленок, 5 овец и

кф M^U^j^ V/                         Отец сразу не запи-

\-Ъг:...^л^фюф#с**.<>£*,А *                           сался в колхоз и поэто-

Щ.^ф^ & а& Лс*£г*,.*с*лщ   му нас стали облагать

-ёяы^Лъъп   /Ш?: fi^^^.f налогами. В 1932 г.

, /-                            дали твердое задание

4, . . >..:       „ ,    / * ,Л ,          на лесозаготовки. За их

;ч     л   ■ гневыполнение отца, а

\ т^иш :uSt^v,/ М^^^Щ^^ через некоторое время ^ "     и сестРУ- осудили и зак-

I-^ 5^ч.:.    у: >-~ , / " У / лючили в Верхний Чов.

:t:^r^^—      -——.....J—M.J~.........-..........—г Дома остались мать, я

; ^x^»^^i т«7    ?      и брат. Я тоже работал

t^eW>^ ,$*<.<г'ъге,.<<- /^ff^i^A^ в лесу с 1933 г. и на \-^'^iiM^ ()<i,x.iu.vl>vK Л^л^ <fk.-l#^*^ сплаве. Дома мало и

•^Jrit№.fpA>*. сле7р*~ </№$г.Ул* бывал.

Ш^ШгФс mk,mi t**fr~** " В 1933 г раскулачи-

ЛИ И ВС6 3абрЗЛИ ~

^ /      ,   .        <г* *• , . скот, имущество и ин-

'7 ? /      <   '    , . 7, вентарьдлясельскохо-

«У»**у-       ■■■^.■^^^ зяйственных работ. В

±^ 1934 г забрали дом и

. нас выгнали совсем из

села. В 1934 г. отец уже

работал в Выльгорте на принудительных работах. В 1935 г. 1 мая он осво­бодился и мы пошли на работу в Максаковскую запань, отец, я и мать. Там в то время почти все работали такие, как и мы. В 1938 г. на мое имя дали ссуду 1000 руб. на постройку дома, т.к. я был стахановцем, а потом уже мастером лесосплава. Начали строить дом в Заречье. В сентябре

220

1938 г. меня забрали в армию и служил и воевал до 1946 г. Отец достроил дом, и умер он в 1946 г., а мать в 1962 г.

Прошу вас извинить, что плохо пишу. Я уже больной и малограмот­ный. Прошу разобрать мою просьбу.

20 апреля 1992 г.

Заявления В. В. Осипова в МВД РКна реабилитацию. Хранится в НА РК.

£ ЦГА У Республик и/Крми Л'соЬбдаелр^?} лт. о - в ^доку^гг^ фонда' Свштывдинсврта райксполкрм^и&ё^тся введения;%,с.емь^ Оси-ndsar 1&с#ли^ # 4 ч'

^J^B/.спис)^^ Совета

за ^931;Г.^в\Зсрзяйстве; Осипова В,» А', значится!'^ 'коровы, Х- не-

тель;*,--$;- ов#д     i> v&i- ^^--4^^£ч      ■-■-,■/ ■ v£ , \::' \:    л   ~о чЧ-г-;.....

В; выписке': и 37 пратлдола^аасёдания^прв зидиума Прокопьевске го се„льсвого": Qx>*$t* %ЪХ$Ъ„ марта^Х931<т.:^запист^       -хозяйство Осивова^В. AV%{#?b6$obh>v<I- дошадь^Д ^озецу-.-.до^&щен-озаставить.';в группе/за«иточных#1^/^::^*;>;\- v;4:%^:V'-i^/j\fy :. V\;»^,:/'« 1; ^Постановле^ни^

от 11:дека^.ря..:113g|.^*...B .ходат^.йствд.>:0^йвова^кД^.о^штии. твер---дых^заданий с хозяйства {I лошадь, 1 корова>>ла^пн*г- 1>53 га, сенокоса    8\га#:ртказано^;' v;^4\^*'^~ '<1 }^4^ty^P^":^:^^^ Г^спиёкеукула,^^^ Пр^копьевс^кр^р ;седьсс-

вета/ 1933 "г*? э'н^чится1л"^';;\^ч,4**✓\;   v     HY?^   Y^-Y' "      - 1

:л6сипова Ирин!;'Гавриловна^ :Y;>v Y ' Y*

^ '^Осипов Александр/Васильев ^зЧ^гах х     Л>^/;

../^Оейвова .лиекеаядф^ ^...^ф^фудвщр«»«.•     ••••••

Осипов Вениамин «^Васильевиче IS£9^*Vp» .:\\^pyj\r ^rW;<^Y^; ■ ;V0c^noB'<Ввлер^^ -;Y , Y'Yv>:v^-^^^;

Других ;,с в еде ний :&}раскула;чивади>^^ Александровича^^ об наруже ноЛ *

1д^Й|жжЙ|^ .....Т.Д| Лрхтш^рв#-:£|;4:

<Y Зав*^стр'лоЖёп^ V^'f^ Y /:Y";YY'> £у>^^ч^;^'#^

* 221

ТАРАБУКИНА (ОСИПОВА) ЭМИЛИЯ АНАТОЛЬЕВНА

Деревни Ипатово и Прокопьевка Сыктывдинского района

...Мама, Осипова Мария Саватеевна, родилась 1.04.1909 г. в деревне Ипатово Сыктывдинского р-на в многодетной семье. Было семь братьев

Слева направо: Клавдия, Евдокия, Мария Полугрудовы. 1931 г.

и две сестры. Отец мамы, Полугрудов Саватий Алексеевич, не отпускал дочь учиться в школу, т.к. в единоличное время грамота около печки хо­зяйке не нужна. Иногда сбегала в школу, ей очень хотелось учиться, все говорила: «Я бы на артистку выучилась». Так один класс с отрывом в школу и походила. А сыновей учили всех насильно, т.к. они были добыт­чики, с грамотой работать было легче. У дедушки дети выросли, землю обрабатывать сил больше стало...

Мама встретила хорошего парня из хорошей семьи Рогова Михаила Ивановича (1909 г.р.). Задумали жениться, хотя при сватовстве не дого­ворись, они все равно поженились. Успели еще в церкви обвенчаться. После них церковь разрушили, они были последней парой. Мама расска­зывала очень интересно, как до свадьбы гуляли девичник.

Поженились они в 1929 г. Началась коллективизация. Жили одной се­мьей со свекром Роговым Иваном Максимовичем (1866 г.р.) и свекровью Роговой Елизаветой Степановной (1867 г.р.). Были трудоголиками, как мама рассказывала, на их рубашке пот не высыхал.

Они не понимали коллективизацию. Старшие не вступили в колхоз, вот и раскулачили. Молодые отделились в другую половину дома от ста­риков, но документально не оформили. Сельсовет не дал справку, что ведут хозяйство отдельно. Ночью дверь ломали, стреляли. Мама была беременная первым ребенком, падала в обморок от испуга. Рожала не­делю. Мама говорила: «Лучше бы умерла от такой жизни». Все забрали, дом забрали, выгнали на улицу. Дом был 6-стенный; взяли под общежи­

222

тие для школы. На собрании за кого руку поднимали, тех и раскулачивали. По не­сколько раз кулаков ни за что в тюрьму са­жали. На сплаве затор получится — вино­ваты кулаки. Мужу мамы так обидно было, что говорил: «Если еще посадят, покончу с собой». Мама собрала подписи на поруку, чтобы отпустили из тюрьмы. В тюрьму мама ходила пешком из деревни Ипатово до Ко-кыла. Где-то под Сыктывкаром была тюрь­ма. Первый ребенок умер от простуды, вто­рого, девочку, мама родила в 1931 г. по до­роге, в кустах. Шла от мужа из тюрьмы.

Мужа отпустили, но все равно не было спокойной жизни, и он достал справку с пе­чатью, чтобы сбежать от этой адской жиз­ни. Мама проводила его на лошади лугами

ночью, попрощались, и он пошел пешком. Семью брать было нельзя, пись­ма писать тоже боялись.

Мама жила у своего отца, но считалась кулачкой и работу ей давали как кулачке две нормы. Например, канавы копать, дорогу делать. Хоро­шо, что младший брат помогал. А в 1933 г. отец мой пришел свататься...

У отца моего, Осипова Анатолия Петровича, от первого брака был

Осипов Анатолий Петрович. 1935 г.

Алголе/ /7rrp&#/v

Wtm.*&*f ****** &?v*>9J*jac csv-

рем *%1ежьщщтчшн.

ребенок двух лет. Жена умерла при родах второго ребенка. Мама стала жить в деревне Прокопьев­ка. Подали заявление о вступле­нии в, колхоз. Обсуждали на кол­хозном собрании, ну и приняли. Она очень трудолюбивая была, как бы ей больше всех надо, та­кой характер был у нее. Пахали, сеяли, сажали. Ночью с керосино­вой лампой для себя на огороде работали. До войны после раску­лачивания люди снова стали жить лучше. Мама и мой отец с семьей (двое детей) уходили на лесозаго­товку. Жили в бараке, работали все вместе. Уходили с фонарем и приходили с фонарем. Выполня­ли колхозный план. Отец был ста­хановцем, выполнял колхозный план, награжден знаком «15 лет

223

Осипова Мария Саватеевна. 1935 г.

Осипова Мария Саватеевна. 2000 г.

Коми республике» и почетной грамотой. Заработали деньги, купили пол­дома, т.к. у родителей отца дом тоже отобрали. Обжились, много чего купили — патефон, пружинный матрас. Кое-что из одежды. Папе дали премию — велосипед, часы карманные, клеенку. Все было хорошо, но опять черная полоса. Война...

Воспоминания написаны Е.А. Тарабукиной и переданы сотруд­никам лаборатории «История крестьянства Европейского Се­вера в 20—30-е годы XX века». Октябрь 2004 г.

Михаил Саватеевич и Клавдия Полугрудовы.

224

*£сттпкмшшш ,   ? ------я.^ак^

16 WO. г -Cmtkm^ ¥щр&ья> 38..

Ос да** о?

г

о тягчено?»/:?. iio-THLTruscKoit рад^-ч. л ръС гг.екедччл^-v saw* Рогов* Ш~жа Шсжшшт,\:;/3:хъ. :  ^

Указанные в авизной справке \)^?г-лл

г«0шжывиар

М Ш тщтмт^ &рж*ш$ш выписку я» првяекела Сыктшдам-'  с«ой- райошой'-налоговой кошесш о* 0I/II*-I934r. в огнош*-»

Одковрааайяо сдоСНмм, чти других сябэдюв о ииа и шжфйс кдщш ю*уя|вства еаыы Рогова И,IS. в чш*ачг*о№

УСТЬ-ВЫМСКИЙ РАЙОН

НЕФЕДОВА (КОЗЛОВА) ЛИДИЯ ВАСИЛЬЕВНА

Деревня Конец Озерье, Усть-Вымский район

Я, Нефедова Лидия Васильевна (до замужества Козлова), родилась в 1909 г. в многодетной крестьянской семье в дер. Конец Озерье Усть-Вым-ского р-на.

Отец — Козлов Василий Петрович, коми, крестьянин, рано умер, ос­тавив после себя семью.

Мать — Козлова Мария Михайловна, коми, крестьянка, осталась вдо­вой с шестью детьми, седьмая родилась уже после смерти мужа. Умерла после 1951 г. Занималась хозяйством: овцы, коровы, лошади, куры, учас­тки картофельные, сенокосные угодья, овцы, лен. Сами трепали лен, тка­ли, пряли, вязали. Работали самостоятельно. Для дополнительного за­работка ходили в лес, собирали кору, валили лес. С лесом выезжали на плоту до Березников. Покупали наряды, уже готовилась к замужеству, готовила приданое.

Замуж я вышла 24 января 1929 г. за Нефедова Александра Алексее­вича, 1904 г.р., коми крестьянина, семья была зажиточная.

Отец — Нефедов Алексей Иванович, коми, крестьянин, проживали в дер. Туинброд (Туис Керос) Коквицкого с/совета Усть-Вымского района. Мать — Анна Филипповна, коми, крестьянка, дожила до 1946 г. Семья состояла из 2-х сыновей и дочери, уже замужней.

Приданое было заготовлено немалое: дали корову стельную и прида­ного 2 сундука, была «богатая». Когда пошли расписываться в с/совет, то сказали, чтоб оставила девичью фамилию — Козлова.

После замужества решили отделиться от родителей. Через 6 меся­цев муж ушел на лесозаготовку. Вывезли лес для постройки дома. Учас­ток дали рядом со свекровью. Строили дом долгостроем сами, без под­собников. Мужа устроили землемером, и он мало бывал дома. Дом был готов через 3 года, но мы не успели туда войти. Муж уехал учиться в Ве­ликий Устюг на тажировщика, после окончания его направили на работу в Сыктывкар. В летние месяцы работал в Сторожевске, а в зимнее время — в Сыктывкаре. Родилась дочь в 1931 г., сын родился в 1933 г.

Однажды, даты не помню, муж пришел домой очень расстроенный после ночной смены и сказал, что звонили из района и спрашивали про нашу семью, должны дать твердое задание на раскулачивание. Он уехал, меня оставил с 2 детьми. Пришлось уехать в деревню к свекрови, там шел разбор, «сортировка людей». Свекра уже не застала, его посадили. Меня вызвали в правление и сказали, что нас раскулачивают, решением суда конфискуют дом, скот и все имущество. И, хотя была там с детьми, сказали, чтобы за 24 часа дом освободили. Дом новый раскатали по брев­

226

нышкам, увезли в Семуково, построили с/совет. Нас с детьми выкинули в чем были.

Остаться без крыши, без вещей было самой тяжелой болью на душе. Ходила по деревням, собирала милостыню, кто-то давал, делился пос­ледним, кто-то отворачивался, кто-то сердито поругивался, но жалел нас. Детей зимой, когда была хорошая погода, таскала с собой на санках, а когда шел снег или была метель, оставляла у свекрови или у матери. Приходила к свекрови поздно вечером, а уходила в темноту, утром рано. Перед праздниками в деревнях мыла жилые помещения: стены, потолки и полы мыли золой, чтобы были белыми, еще тогда краски не знали. По-денничала: ткала, вышивала, пряла, чесала лен. Спрашивала о плате, денег не брала, просила, чтобы накормили детей.

Скитаться пришлось долго. Много было пролито слез, видела горе и нужду. Через сколько-то времен устроили работать в правлении и дали там же угол, но это было недолго, стали жаловаться, что плачут дети. Пришлось уехать.

На сезонную работу устроилась в Усть-Выми на пристани, встречала пароходы, а осенью мыла пристань и баржи, которые были там на зимов­ке. И первый раз получила плату с хлебом. Получила хлеб и пошла до матери, дети были оставлены у нее, и она испугалась, откуда хлеб, не своровала ли, успокоила, что дали за работу и весь вечер мы с ней про­плакали. Потом дали угол в Усть-Выми, перешла жить с детьми.

В 1937 г. вернулся муж. Уехал на работу в Сыктывкар и через некото­рое время нас забрал. Получили прописку в однокомнатной квартире в городе по улице М. Горького, 20. Привезли свекровь. Я устроилась на работу в СУРПе, поучилась на курсах приемо-сдатчиком, но долго не ра­ботала. В 1938 г. родился сын.

Семья стала большой. Решили вместе с братом лостроить дом. Брат разошелся с семьей, вновь женился и жить где-то надо. Выделили из СУРПа земельный участок в Заречье. Строили тихо, смирно, собственно­ручно, как умели. Плахи пилили сами поперечной пилой, бревна обтесы­вали сами, поднимали сами. Труда вложено немало, но через 2 года по­строили. Летом 1940 г. вошли в свой собственный дом (печки пока не было). Сделали свой огород, засадили участок картофелем, мелкими овощами. В 1941 г. провели электрический свет, одна комната была еще не достроена. Дети пошли в школу, младший в садик, старушки-матери были с нами.

И вот — Отечественная война.

26 декабря 1941 г. мужа забрали на войну, остались мал мала меньше и старушки-матери. Через 2—3 дня дали бронь, хотели вернуть мужа, но сказали, что они уже далеко. Когда его взяли в армию, сказали, что его на передовую не пошлют, т.к. на финской он был писарем при штабе и воз­можность есть. Четвертого ребенка родила уже без него, вся работа ос­талась на мне. Доделала оставшуюся работу по строительству, обтесала

227

стены, законопачивала пазы. Брат пошел в армию добровольцем в 1942 г. В общем, сделала дом, как сумела своими женскими руками. Работы было много. Работала на производстве, в столовой СУРПа сначала в Заречье, там работала иной раз с 5—6 часов утра, а потом в столовой на пристани, там было труднее. Пришлось таскать дрова из Заречья на 5-тонные лодки и таскать до столовой на расстояние больше километра, на себе и на детских плечах. Дети помогали грести, складывать дрова в лодку, и из лодки таскать до столовой, а потом они уходили в школу. Ве­черами я шила фуфайки, капоты к машинам и 3-палые варежки. За все это мне ничего не платили, а однажды подарили в подарок мужскую ру­башку на какой-то праздник.

Писем от мужа не получала. В феврале 1943 г. он вернулся морозной ночью в обмотках, ботинках, фуфайке. Инвалид 2 группы, от инвалиднос­ти отказался, правая рука была ранена в локтевом суставе. Устроился на работу начальником пристани, но работал мало, в мае заболел, а 5 июля его не стало, с диагнозом — сердечная недостаточность, а что он был раненым, почему-то не указали. Потом умер младший сын. Сама заболе­ла, в течение 10 лет была инвалидом 3 группы, группа работоспособная, меня направили работать в «Ошвидз» на заготовку дров, дали «легкий труд». Когда могла, пилили по 2 нормы, иногда не могла — валялась дома. Попала в больницу, оттуда выписали домой, детям сказали, что скоро умрет.

В 1955 г. устроилась во вневедомственную охрану, оттуда вышла на пенсию в 55 лет с зарплатой 35 рублей. Дети все кончили техникумы, жили со своими семьями. Работать бросила сразу, нянчилась с внучка­ми, их у меня 7. Любила их больше детей, для них была отдана вся лю­бовь и нежность, рано их научила читать и писать. Закончили двое уни­верситет, двое — техникумы.

И вот мне уже 85 лет через 4 дня и очень хотелось бы иметь свой участок в деревне, если это возможно. Дом там стоит у свекрови, а наш дом стоит тоже под сельсоветом.

Под окном бы повозилась еще с огородом, а то здесь, в городе, нет возможности. Свой дом уже развалился, уже 16 лет живу в государствен­ной квартире, а в деревню душой и телом еще тянет. Да и пожила бы еще с дочкой, к ней я не могу идти, у нее нет горячей воды и ванны.

Живу с внучкой и с ее семьей, потому что одна я не смогла бы жить. Умерли уже оба сына, осталась одна дочь.

27 января 1995 г.

Заявление Л. В. Нефедовой в «Мемориал» г. Сыктывкара на справку о репрессиях. Хранится в НА РК.

228

РАЗМАНОВА (ТУРКИНА) ВЕРА ВАСИЛЬЕВНА

Деревня Кадзес, Гамский сельсовет, Усть-Вымский район

Туркин Николай Александрович, 1905 г.р., коми, м.р. с. Гам, Усть-Вымский район, Коми АССР, м.п. с. Гам, Усть-Вымский район, Коми АССР, хлебопекарь. Арестован 23.02.1930 г. Осужден 29. 04. 1930 г. тройкой ПП ОГПУ Северного края по ст.ст. 19—58— 8 УК РСФСР, 58—10, 58—11 УК РСФСР на 8 лет лишения сво­боды с конфискацией имущества*.

Туркин Николай Александрович, 1905 г.р., м.п. Гамский с/с, Усть-Вымский р-н. Отнесен к кулакам: в 1929 г., 04.06.1930 г., в 1931 г., 20.10.1934 г. Признаки: применение наемного труда; кулацкое хозяйство (ликвидировано в 1931 г.). С/с: жена — Александра Федоровна, 1905 г.р.; мать — Юлия Федоровна, 1862 г.р.; сын — Алексей Николаевич, 1930 г.р.; дочь — Вера Николаевна, 1932 г.р/*

Мои отец — Туркин Николай Александрович (1905 г.р.), мать — Турки-на Александра Федоровна (1905 г.р.) и бабушка — Туркина Юлия (отче­ство и год рождения не знаю) проживали в собственном доме в дер. Кад­зес Гамского сельсовета Усть-Вымского р-на Коми АССР.

23 февраля 1930 г. отец был арестован безвинно тройкой ПП ОГПУ Северного края. От 29 апреля 1930 г. признан виновным по ст. 58—10, 19—58—8 и 58—14 УК РСФСР, заключен в концлагерь сроком на 8 лет. Отец был реабилитирован 16 ноября 1994 г. на основании Указа Прези­диума Верховного Совета от 16. 01.1989 г.

Все имущество родителей, движимое и недвижимое, было описано Гамским сельсоветом и конфисковано. Отобрали жилой дом с приуса­дебными постройками, весь скот, все имущество, зерно. Оставили, со слов родителей, кусок хлеба на завтра, выгнали из дому на улицу, несмотря на то, что мать была беременна мною, и даже прогнали старую больную бабушку. Пришлось им поселиться в чужой бане, т.к. в дом брать на квар­тиру было всем запрещено, угрожали даже статьей обвинения.

Мама тоже была после родов отправлена в В. Чов сроком на 5 лет.

Старая больная бабушка пожалела отдать меня в детский приют и мучалась со мной, скитаясь по баням, вырастила и воспитала нужным человеком для страны.

9 декабря 1994 г.

Заявление В.Н. Размановой в МВД РКна возмещение стоимо­сти конфискованного имущества. Хранится в НА РК.

229

ШОМЫСОВА (КОЗЛОВА) АННА ИВАНОВНА

Село Оквад, Усть-Вымский район

Козлов Иван Ефимович, 1869 г.р., м.п. Оквадский с/с, Усть-Вым­ский р-н. Отнесен к кулакам 04.06.1930 г., 21.09.1932 г., 03.01.1933 г., 20.10.1934 г. Признаки: незаконное занятие тор­говлей; нетрудовые доходы; кожевенное производство; кулац­кое хозяйство (имеет колбасную мастерскую). С/с: жена — Анна Федоровна, 1879т.р.; сын — Викентий Иванович, 1902 г.р.; сын

— Виктор Иванович, 1905 г.р.; дочь—Мария Ивановна, 1912 г.р.; сын — Пантелеймон Иванович, 1918 г.р.; сын — Александр Иванович, 1920 г.р.; дочь — Елизавета Ивановна, 1924 г.р.; дочь

— Анна Ивановна, 1922 г.р.*

Я родилась 15 февраля 1922 г. в селе Оквад Усть-Вымского района. Семья у нас была большая — одиннадцать детей: пятеро сыновей (Нико­лай, Пантелей, Миша,Викентий, Александр) и шестеро дочерей (Ксения, Манефа, Маша, Лиза и я была самым младшим ребенком). Отца моего звали Иван Ефимович, он родился в 1866 г., прожил 72 года и умер в 1938 г. Мать звали Анна Федоровна, она была одной из первых коми крестья­нок, получивших уже при советской власти статус матери-героини, у нее было восемнадцать детей, из них семеро умерло в детстве. Из-за того, что мать была героиней уже после Великой Отечественной войны, ее избрали народным депутатом. Моя мама умерла в 1953 г.

Родители мои принадлежали к купеческому роду. Можно сказать, что наша семья была очень обеспеченной. У нас был кожевенный завод, свой колбасный цех, большое хозяйство: скотный двор, конюшни, амбары, ог­ромный красивый деревянный дом с восемью комнатами и прочая мел­кая живность.

Отец мой участвовал в гражданской войне, несмотря на свои доста­ток, он воевал на стороне красногвардейцев.

Участие в гражданской войне не спасло моего отца от раскулачива­ния. Пришли коммунисты (в каком году точно не помню), нас выкинули на улицу, скотину нашу угнали в колхоз, а в доме сделали гумно. Позже, я помню, из-за чьей-то халатности случился пожар. В поджоге обвинили мою старшую сестру, но ничего не доказали, и цеп&прекратили. А дома не стало!

После того как нас выгнали на улицу, мы переехали к старшему брату Николаю. Потом старшие дети переехали в Затон и в другие места, а мы, отец с матерью, Лиза, Саша и я, то есть младшие, остались. В Окваде в школу меня как дочку кулака не приняли, и я поехала в поселок Лен к тете

* Покаяние: Мартиролог / Сост. Г.Ф. Доброноженко, Л.С. Шабалова.. Т 6 С. 1062.

230

Маше, нянчилась с ее детьми и там закончила четыре класса. Потом учи­лась в школе в Айкино, а в 1939 г. переехала в Сыктывкар. В Сыктывкаре закончила семь классов и одновременно при этом работала в типогра­фии, училась на курсах радистов, закончила их перед самой войной.

В девятнадцать лет пошла на фронт, воевала с 1942 по август 1945 гг. У нас из семьи ушли на фронт все пять братьев и две сестры: Лиза и я. Лиза с войны не вернулась, она погибла, когда война уже практически окончилась. Она ехала в эшелоне домой и попала под бомбежку. Погиб и брат Викентий. Он погиб на глазах у брата Михаила, они встретились слу­чайно в окопе. Тут началась атака— Викентий упал, сраженный пулей, а Михаил побежал дальше. Мне повезло, я осталась живой. Я воевала три с половиной года на Первом и Втором Белорусских фронтах. В 1944 г. была ранена осколком гранаты. Лежала в госпитале в Бресте. Дольше всех воевал брат Миша, после взятия Берлина его переправили на вос­ток, воевать с японцами.

Имею семь медалей и два ордена Великой Отечественной войны. Войну прошла до Кенигсберга.

После войны вернулась в Сыктывкар, работала в школе, Кочпонском детском доме.

19 марта 2003 г.

Из фонда воспоминаний и писем научно-исследовательской лаборатории «История крестьянства Европейского Севера в 20—30-е годы XX века». Воспоминания со слов А. И. Шомы-совой записаны студенткой факультета психологии и соци­альной работы СГУ Е.Е. Манчевой.

НЕФЕДОВА (ВАСЕВА) ЛИДИЯ ВАСИЛЬЕВНА

Деревня Ипа, Усть-Вымский район

РОГОВ Прокопий Васильевич, 1855 г.р., м.п. Лыатинский с/с, Усть-Вымский р-н. Отнесен к кулакам 04.06.1930 г., 20.10.1934 г. Признаки: систематическое применение наемного труда в с/х; занятие торговлей; кулацкое хозяйство (имеет веялку, соломо­резку, находится в домзаке*). С/с: жена — Лидия Максимовна, 1885 г.р.; сын — Вениамин Прокопьевич, 1913 г.р.**

Я, Нефедова (в девичестве Васева) Лидия Васильевна, являюсь до­черью раскулаченного Васева Василия Алексеевича. А моя мать, Рогова Евдокия Афанасьевна, являлась близкой родственницей раскулаченно­го Рогова Прокопия.

231

Моя бабушка, Щукина Вера Николаевна (с 1881 г.р., умер­ла в возрасте 84 лет), была старшей дочерью урядника Щукина Николая. Жили они в деревне Зимино, их дом до сих пор стоит возле старого моста через ручей в поселке Студе-нец. Там дожила свой век ее сестра Улита, потом брат Ни­кита дом продал. Ее выдали замуж в деревню Ипа за зажи-

Л точного крестьянина Васева

Щукина Вера Николаевна. Ивановица Бабушка с

юмором рассказывала о сватовстве. Говорила, что у жениха штаны были в заплатках и он был рыжеволосый. А бабушка была из богатой семьи, у нее по тем временам были очень красивые платки, шушуны, но она была горбатая, в детстве упала. Жених понравился младшей сестре Улите. Она сказала, что если Вера откажет жениху, то она согласна. Пришлось Вере согласиться. Раньше жили большими семьями. Свекор Иван, его жена Паладья, и еще 4 сестры Алексея. Сестер скоро выдали замуж. Одну — в Анаты, другую — в Коквицы, а третью — в свою деревню за Туркина Михаила Максимовича. А вот младшая, Павла, закончила 4 класса шко­лы с похвальной грамотой, была очень красивой и доброй, но замуж вый­ти не успела, заболела и умерла в 18 лет. Через несколько лет в 27 лет умерла еще одна сестра Алексея, оставив 5 детей мал-мала. Шла граж­данская война, мужа Михаила белогвардейцы забрали с собой с лоша­дью. Пока он ездил, она умерла.

У моей бабушки был один сын Василий, дочь умерла во время родов. Жили дружно. Дед Иван был очень хозяйственный, трудолюбивый. Их земли были ухожены, а осенью, в сентябре-октябре, они осваивали но­вые земли. Докорчевывали пни вручную с помощью мотыги. Зимой му­жики на лошадях нанимались везти кладь купцам, сами ездили на ярмар­ку. Помогали зятю Михаилу растить пятерых детей. Всю одежду умершей Павлы дали им. Михаил так и не женился заново, один вырастил четырех

дочерей и одного сына. Дочь его Павла и сейчас жива, самая старая в

деревне Ипа — 89 лет.

Наш дом стоял у ручья, как и все дома, он был очень большим. Были

зимняя и летняя половины, посередине коридор и большой сеновал —

все было под одной крышей. Я жила в этом доме.

Беды в семье начались после смерти деда Ивана. Когда он умирал,

дома была только моя бабушка Вера. Алексей уехал на заработки. Дед

Иван сказал Вере, где хранятся все его сбережения, деньги. Дед Иван

был самым богатым в деревне. Говорили, что когда он нанимал людей на

232

работу, то сначала кормил их и смотрел, кто как ест. Говорили, что был случай: он кого-то выгнал, потому что тот плохо ел, сказав, что как ешь, так будешь и работать. Сам он был очень трудолюбив, не мог и минуты сидеть без дела.

Вера была слишком простодушная, разговорчивая и доверчивая. Она и сболтнула зятю Михаилу о том, что дед ей доверил. Михаил вышел как бы по нужде, а сам нашел клад и, не зайдя в дом, ушел к себе домой. Когда вернулся домой Алексей, то на месте ничего не было. Алексей по­требовал у Михаила вернуть, но тот отказывался, говорил, что ничего не брал. Вскоре они с зятем Михаилом поехали везти кладь купцам в сторо­ну Иба. Там Алексей внезапно умер. Михаил сказал, что они замерзли, выпили по чекушке самогону, утром он проснулся, а Алексей мертвый. Мой отец Василий всю жизнь считал, что его отца Алексея убил Михаил из-за этой пропажи. Он сам ездил в больницу за телом Алексея и, навер­но, дал врачам выкуп, чтоб они дали заключение, что смерть наступила из-за выпивки. Отец всю жизнь ненавидел всю семью Михаила, а они всю жизнь вредили отцу.

Мой отец Василий родился 8 февраля 1911 г. Ему было около 13—14 лет, когда он остался без отца, и все хозяйство пришлось вести ему одно­му Он был очень сильный. Говорили, что сена нужно было около 100 возов заготовить и привезти это все на лошадях. Держали коров, лоша­дей. Бабушка Вера любила животных, ее корова, говорят, давала в сутки 30 литров молока, приходилось доить 3 раза. Помогала бабушке по дому соседская девушка, которая мечтала выйти замуж за Василия. И тут на­грянула коллективизация.

В то время в деревне Ипа было около 40 дворов. В колхоз сначала пошли одни бедняки. Так как у них ничего не было, то с каждого двора забрали по 1 лошади и по 1 корове, а также хозинвентарь. Первый колхоз назвали «Десятилетие Коми АССР». Первым председателем был Парха-чев Пантелеймон Николаевич. В это время 6 семей хотели уехать с Ипы на новое место Евты (это в 5 км от д. Ижолты1). Там они строили себе 6 домов, 2 дома были уже готовы, сеяли зерно. Но их заставили обратно вернуться. Дома их кто-то сжег.

Колхоз себе забрал все лучшие земли, а единоличникам выделили глиняные почвы бедняков, где навоза никогда не было и урожая тоже. Таким способом постепенно всех заставили идти в колхоз. Долго едино­лично вели хозяйство Туркин Михаил Максимович (зять деда), Коняев Степан Васильевич (сосед деда), Туркин Григорий... и моя бабушка. Ус­пехов в первом колхозе не было. В первую зиму пало 36 коров (их увезли в Евты, а сено не заготовили).

Когда началось раскулачивание, с Ипы раскулачили одну семью — мою бабушку и отца, с соседней деревни Назар — двоих: Рогова Проко­

233

пия и Прошева Прокопия. Кое-что из одежды успели спрятать по сосе­дям. Всю скотину, хозинвентарь, все припасы — все конфисковали. Мое­му отцу Василию было 14 лет, его посадили в тюрьму, а бабушку Веру отправили то ли в Вильгорт, то ли в Важгорт (уже забыла) пасти на ферме свиней. За них хлопотали родственники. Бабушка говорила, что какой-то знакомый в уездном комитете добился пересмотра дела. Признали, что раскулачили неправильно, и их отпустили домой.

Неунывающая бабушка Вера с юмором вспоминала эти 2 года. Гово­рила, что если бы не раскулачили, не пришлось бы пожить на людях, не напилась бы дома чаю с сахаром. Отец же попал на лесозаготовки, где их заставляли без обуви и нормальной одежды на холоде заготавливать вручную лес. Он простудил там почки, чуть не умер от тифа и вернулся из тюрьмы очень плохой: весь больной, еле живой. А вернулись они: дом разграблен, все, что можно, унесли, даже печи начали разбирать по кир­пичам. Один сосед отказался вернуть, что у него спрятали, другой — вер­нул. Родственники помогли снова завести корову. И жизнь продолжалась. В колхозе заставляли работать без выходных, а на трудодни ничего не давали. Кроме того, еще сельхозналог нужно было платить: 40 кг мяса и 200 л молока. Держишь овец — шерсть сдавай, от теленка себе остава­лись внутренности, ноги и голова. А моему отцу всегда больше (кулак) приходилось платить.

Когда началась война, то моего отца сразу взяли на войну (сохрани­лась повестка). Он воевал 5 лет, дошел до Германии и там служил еще год. Был комиссован по болезни: болело сердце, почки (сказались тюрь­ма и война). После войны работал председателем колхоза, продавцом в сельпо. Женился на вдове Мироновой (Роговой) Евдокии Афанасьевне (18 февраля 1913 г.р.). В 1952 г. родилась я, в 1954 — сын Иван. Работа­ли в совхозе, вместо старого большого дома на том же месте построили новый, чуть меньше, но похожий на старый. Отец сильно болел, дали инвалидность второй группы. Отец был очень хорошим человеком. Он умел делать все: шить одежду, обувь, рыбачил, был и столяром и плотни­ком, скольким людям сделал печи, которыми пользуются и сейчас. Умер он 18 октября 1966 г. в больнице. Мать от горя чуть следом не умерла. Но надо было жить, растить нас. Я училась в 8 классе, брат — в 6-м.

Отец умер в 54 года, пережив свою маму Веру на 1 год. Она умерла 2 августа 1965 г. в возрасте 84 года. Более доброго человека, чем моя ба­бушка Вера, люди поблизости не знали. Скольких она спасла от голодной смерти во время войны (ее корова всегда давала много молока, навер­ное, бабушка знала секрет какой-то). Она была очень гостеприимная, всегда всех угощала. Отец же был молчаливый, суровый, чуть скупова­тый, но тоже добрый. Он всегда пускал ночевать высланного Подорова Тихона Степановича (тот не имел дома и ходил по домам). Последние 5 лет он был инвалидом. Во времена правления Хрущева отцу, участнику Великой Отечественной войны, не давали лошадь, чтобы привести сено,

234